Из тихого омута (СИ) - Страница 71

Странно, но ощущение невероятной близости к смерти успокоило разум. Я отстранилась от ненависти, от страха за Лину и Шэона…

Нежить с шипением отпрянула в сторону от наших щитов, но мы оба знали, что на долго, их это не остановит.

- Тивия, надеюсь у тебя есть план,- тихо скала эльф, сжимая в руках клинки.

- Есть, - тихо ответила я и быстро скользнула когтем по запястью Лины. Обряды дриад не требовали крови, но без нее сейчас, древняя магия не откликнулась бы на просьбу о помощи. Медленно, очень медленно начала открываться воронка телепорта. Ведьма за нашим куполом громко закричала, с немалой силой обрушившись на защиту.

Спаренный щит тихо зазвенел, и первый слой, выставленный мною, прекратил свое существование.

- Тивия!

Я с рыком не менее грозным, чем был у Риона начала вливать все остатки своих возможностей в нашу защиту, стараясь не думать о том, что случится после. За какой-то границей колдующий маг перестает использовать резерв и начинает магичить благодаря жизненной энергии. Для обычных людей это сокращало срок существования, для таких как я заканчивалось старением, потерей в скорости регенерации или забытьем. И для всех, в крайнем случае означало смерть.

Наконец, телепорт открылся до нужного размера.

Лину я закинула первой, затем юркнула сама и замерла, глядя как рушится наш щит и нежить совершает рывок в сторону эльфа, закрывающего собой воронку.

- Рион! – закричала я, с ужасом смотря, как эльф начинает отбиваться от вампиров, а телепорт медленно сворачивается. Так медленно, что если нападавшие проявят достаточную ловкость, битва перейдёт на лесную поляну, где мы оказались. Что тогда случится? Ничего – я ничего не смогу противопоставить вампирам.

- Тив, ты же знаешь – нужно время, пока воронка полностью закроется, иначе все будет напрасно, - эльф не кричал, он тихо шептал, на уже сбившемся дыхании. - Спаси наше маленькое чудо, пожалуйста.

Я с трудом устояла на ногах, хотя меня трясло, и слезы я сдерживала из последних сил. Больше всего на свете я ненавидела беспомощность… как часто я ее ощущала, глядя, как умирают другие… Когда-то давно именно потому я и начала изучать целительство. Но какой толк сейчас был от моего статуса? От всего того, что я знала?

Они все равно умирают. Те, кто становился мне дорог… и я все равно ничего не могу с этим сделать…

Для Риона – уже ничего.

Лину я подняла рывком и, не глядя за спину, туда где мой Друг, получая все больше и больше ран, но упрямо продолжая сжимать клинки, сражался, чтобы выиграть хотя бы одну минуту для нас… для тех, кого знал так мало времени, побежала в сторону виднеющегося черного в это время суток, леса.

Не знаю, сколько всего я неслась в темноте, спотыкаясь, падая, обдирая ноги… Сколько потом пробиралась сквозь кустарник, который рвал волосы, царапал лицо… Слезы не давали нормально смотреть, тело сотрясали редкие, сдавленные всхлипы, внутри словно что-то умирало с криком боли…

В какой-то момент я оказалась среди вековых стволов елей и дубов, на относительно чистой поляне. Я упала на колени и закричала:

- Помогите! Пожалуйста! – но ответом мне была тишина. Равнодушная, холодная тишина, ощутив которую, я поняла, что меня снова начинает захлестывать дикая, ненормальная злоба, - чертовы дриады, мать вашу за ногу, здесь умирает девочка, в которой течет и ваша кровь, если вы, долбанутые деревяшки, не поможете ей, я ваш лес спалю к чертовой бабушке! – мой крик был похож на вой раненого зверя, которым я себя сейчас, по сути, и ощущала. Мысль, о том, что на моих руках, может умереть Лина, лишила разума… я была готова закончить здесь свое существование, но стерев перед этим данное место. Те, кто ничего не делают, виноваты в смертях не меньше тех, кто убивает. И если до вторых мне сейчас все равно не дотянуться, то вот до первых, было рукой подать.

Толи до дриад дошло, что я не в том состоянии, чтобы блефовать, толи сыграли свою роль слезы, которые текли по моему лицу, смешиваясь с кровью и грязью, но на этот раз реакция была более живописная.

- Не кричи, дитя воды, мы и первый раз все слышали, но нам было нужно время, чтобы сюда добраться.

Из огромных деревьев начали выходить люди – и женщины и мужчины, одетые в кору и листья, с потрясающе красивыми волосами всех оттенков коричневого, желтого и зеленого, невысокие, стройные и очень, очень древние. Даже сквозь туман моих эмоций, я поняла, что как-то переоценила себя, когда подумала, что смогу все тут уничтожить.

Ко мне неслышно ступая по траве, подошла девушка с изумрудными, как у Лины волосами и положила руку на голову моей дочери. Красивое лицо с кожей светло-орехового цвета болезненно поморщилось. Вслед за ней, к нам подошел старец с длинной бородой, в которую вплелись, кажется естественным путем, разные растения. Он сел рядом и провел рукой по бледной щеке девушки.

- Мы не в силах спасти ее тело, - тихо сказал он и поднял на меня глаза, - никто не в силах это сделать. Но мы можем спасти ее дух. Ты зовешь себя ее матерью – твоя сила осталась в ее сердце, потому именно ты должна решить судьбу этой девочки.

- В смысле – решить судьбу? – я смотрела на дриад, абсолютно не понимая происходящего, - о чем вы?

- Он говорит о том, что мы можем попытаться отделить ее дух и заключить его в семя. Если девочке хватит сил, а вам хватит любви и терпения, оно прорастёт и станет деревом. Лет через пять, когда душа вновь будет самостоятельной, Лина переродится в полноценную дриаду, получив возможность покидать растение и жить вне его. Память останется при ней, но силы ее станут равными силам истинных детей леса.